Сегодня, что ли, Хэллоуин? Это когда надо одевать что-то страшно дурацкое и ходить пугать людей. Зачем? Черт его знает! Но точно не для того, чтобы боялись (кого сейчас удивишь или испугаешь зомби на улице!). Наверное, для того, чтобы выбить маскарадной маской из себя комплексы, страхи быть не таким, как все. Без маски сделать это ох как сложно, потому что скажут просто, покрутив пальцем возле виска: дурак объявился, еще один ненормальный.

Можете ли вы вот так: идете по улице, думаете про себя и про других, а потом вдруг что-то происходит в вашей голове и вам хочется свистнуть, громко и задорно? И внезапно происходит чудо – вы на самом деле свистите, дерзко, как когда-то в детстве, пугая задумчивых соседей во дворе. Можете? В том-то всё и дело. Вот, я тоже не могу.

Думал, от окружающего пространства зависит. Но и там, где глупость и добрые безобразия не возбраняются, а поощряются, не добавили мне смелости для свиста «просто так».
Париж, славящийся беззаботностью и весельем, ты мог стать тем местом, где бы я отключил все свои комплексы и, наконец, раскрепостившись, попытался.
Я ходил по Монматру, наблюдая игру актеров-мимов, живых скульптур, застывших в самых разных позах и лицах, а потом внезапно, как только вокруг них собирался народ, оживавших, вызывая тем самым секундный испуг и бурю восторга.
Да, я хотел подыграть некоторым из них, встать рядом, неподвижно, глядя им в глаза и протянув руки, а потом взорваться неистовым порывом, сметая свою закомплексованность к черту.
Но, подумав, предположив, как это будет выглядеть со стороны, и, осознав всю бессмыслицу своего возможного положения, отказывался раз за разом от этой затеи. Правильным человеком в футляре с прямыми углами я был тогда, и вряд ли строгие углы моих узких рамок преобразятся в замысловатые линии когда-нибудь.

Недавно в одном магазине случилось так: пожилой мужчина, выбирая конфеты, вдруг стал громко петь. Нет, это не был какой-то городской сумасшедший, вполне нормальный человек, которому отчего-то стало весело на душе.
В первый момент все вокруг оцепенели от неожиданности. Признаюсь, моя реакция полностью соответствовала футлярному человеку: мне стало неудобно, голова как-то сама собой ушла в плечи, будто это я сморозил столь наглую ерунду. Но через несколько секунд стыд развеялся сам собой, окружающие мужчину люди слушали и улыбались. Улыбался и я.
Глупость, скажете вы. И я так скажу, потому что мы в большинстве своем нормальные и стандартные.
Только кому мы такие интересны? Никому, даже самим себе.

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот — и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта — ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились —
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,-

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

Сергей Есенин