Хорошо осенним хмурым вечером ехать в теплом городском автобусе и, сидя возле окна, смотреть через него на пробегающую мимо жизнь.
За окном смеркается, рабочий день закончился, люди торопятся по своим делам, а я сижу в автобусе и наблюдаю за ними. Наверняка и за мной кто-то наблюдает, придумывая историю про меня, точно так же, как я придумываю про них.

Автобус подъезжает к остановке, на которой стоит много людей. Мы, счастливчики, уже сидим в своем теплом автобусе, другие, которым еще не повезло, стоят под моросящим дождем и ждут свой теплый автобус.
Мы смотрим на них, они смотрят на нас. Они завидуют нам, мы жалеем их.
Наш автобус трогается и уносит нас дальше, к новой остановке, на которой все повторяется: мы и они, смотрящие друг на друга через автобусное стекло.
Разные люди, разные характеры, мужчины и женщины, старики и дети, красивые и некрасивые. Тревожить их не надо, за ними нужно тихо наблюдать.
И вдруг, бывает, возникает чувство любви ко всем, кто вокруг. Непонятное чувство, приходящее из ниоткуда. Вдруг любишь девушку, что стоит на остановке и нервничает, потому что опаздывает, а нужный автобус почему-то не приезжает. Вдруг любишь ребенка, который играет на своем телефоне, пока он ждет автобус. Пожилых людей любишь, потому что им неуютно и холодно стоять под дождем. Молодых любишь, потому что они торопятся дожить уходящий день, придумав себе напоследок что-то веселое и приятное.
А дождь все сильнее расходится, омывая людскую жизнь хрустальными строчками.

Мой автобус подъехал к очередной остановке. На ней стояло много людей, но мой взгляд сам собой остановился на пожилом мужчине.
Просто человек: поношенная черная куртка из искусственной кожи, уже во многих местах потрескавшаяся и изношенная неуклюже одета поверх серого пиджака, тоже изрядно поношенного. Брючины джинсы немного завернуты снизу вверх, как это делали стиляги много лет тому назад. На ногах не раз починенные башмаки.
Что меня заставило наблюдать за этим человеком через окно своего теплого автобуса, который, будто специально, принялся долго стоять на остановке?
В руках мужчины я увидел моток черных толстых ниток. Это был даже не моток, а пучок запутанной напрочь суровой нитки, с началом и концом, и непонятным продолжением посередине между ними.
Мужчина внимательно разглядывал этот пучок и медленно и аккуратно пытался его размотать.
Я через автобусное окно вместе с мужчиной делал то же самое: следил за движениями его рук и выдумывал наиболее правильные ходы ниточной партии, чтобы размоталось, чтобы конец стал концом, начало началом, а середина встала строго между ними правильной прямой нитью.
Наверное, глупо это выглядело со стороны: два человека, безуспешно пытающиеся помочь размотаться нитке, один – руками, второй – силой своей мысли.
Мы были сосредоточены и отключены от внешнего мира, никого вокруг не замечая – только мы и нитка, которая никак не хотела разматываться.
И он, и я совершенно не знали, зачем нам это нужно, но все равно медленно и упорно искали выход из запутанной ситуации.
Но автобус вдруг устал стоять и вспомнил, что пора ехать дальше.
Я в последний раз взглянул на нитку и грустно пожалел о том, что так и не узнал ее дальнейшую судьбу.

А потом я ехал и думал: у каждого человека есть свой моток запутавшейся нитки. И будет тому счастье, кому удастся ее размотать, пусть даже в самом конце своей жизни. И тогда начало, середина и конец займут свое закономерное положение. И тогда во всем этом найдется глубокий смысл.