Навстречу мне шел бомж. Обыкновенный городской бомж с огромным мешком за плечом, уже наполненным почти доверху пустыми пластиковыми бутылками, собранными за день где-то по городским тротуарам.
Обычно я не смотрю на бомжей, а прохожу мимо, уводя взгляд в сторону.
Я уверен, что если посмотрю им в лицо, то обязательно они обратятся ко мне с какой-нибудь просьбой или вопросом. Не знаю, почему, но это так. Я не сторонюсь бомжей, просто как-то неуютно себя чувствую, когда общаюсь с ними, будто я виноват в том, что они такие, а я другой.
Я поравнялся с бомжом и посмотрел в его лицо. Конечно, он смотрел на меня. Я понял, что сейчас он мне что-то скажет. Так и случилось.
— Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?
— Без десяти шесть.
Мои часы говорили о том, что день заканчивался вечером. Бомж был трезв, его взгляд еще не был затуманен медицинским спиртом из маленькой бутылочки, купленной в аптеке (что может быть лучше для быстрого ухода из реальности в мир, понятный только бомжам?).
— А какой сегодня день недели?
— Понедельник.
Все дни у бомжей одинаковые, они не делятся на дни недели, наверное, и времена года они определяют по жаре, дождю или снегу на улицах.
Бомж покачал головой, о чем-то задумался.
— Моя мама говорила, что как начнешь неделю, то так она и пройдет.
— Да, это правильно.
Еще несколько секунд и бомж, встряхнув на плече мешок, отправился дальше в свое путешествие по жизни без времени, дней недели и времени года.
Я же пошел по своей дорожке, заканчивать понедельник, чтобы завтра встретить вторник, и далее по заранее известному мне календарному списку жить.

*****

Я вошел в автобус и огляделся по сторонам. Народу было не слишком много, по обыкновению все молчали и думали. Для меня такие автобусы пустые, ничего интересного, впрочем, я могу просто любоваться людьми, но так, чтобы они этого не замечали. Не всякий любит, когда на него смотрит чужой человек.
Вдруг я услышал где-то вдалеке голос. Пожилой мужчина с кем-то разговаривал. Вернее, говорил только старик, кому-то он что-то рассказывал. Сначала я не обратил на это внимание, но потом стал прислушиваться – я люблю слушать чужие разговоры, особенно старых людей.
Что-то меня зацепило в словах старика. И я не ошибся. Похоже, старику пришло время высказаться, хотя бы случайным незнакомым людям в автобусе. А кому же еще можно рассказать свои самые сокровенные мысли? Только им! Родные люди этого не поймут и сочтут старика выжившим из ума человеком.
— Вы знаете, за всю свою жизнь я никому не сделал ничего плохого.
Я посмотрел на старика. Морщинистое усталое лицо, каких сотни тысяч в нашем городе. Длинная жизнь, работа, дом, семья, что-то еще. Жизнь прошла и, наверное, не самое плохое ее окончание в осознании того, что никому за всю долгую жизнь не было сделано ничего плохого.
— … но и ничего хорошего я никому тоже не сделал.
Больше старик ничего не сказал. Он смотрел в окно пустыми глазами.
В автобусе вновь наступила тишина. Он опять стал пустым.

*****

Молодая цыганка ходила среди праздно шатающейся толпы. На руке у нее сидел зеленый попугайчик и с интересом рассматривал проходящих мимо людей. Попугайчик работал предсказателем. О, да, он мог предсказать любое продолжение любой жизни. Правда, эти продолжения ограничивались текстами, написанными кем-то на бумажках, свернутых в трубочки.
Трубочек было очень много, а значит, и вариантов предсказаний жизни должно было хватить на очень большое количество желающих узнать свое будущее.
— Кеша гадает! Кеша гадает! – цыганка громко рекламировала среди толпы своего маленького оракула.
А Кеше было невдомек, что, вытащив своим клювиком бумажку из кучи, он объявит кому-нибудь его будущее, очертив неясно и пространно или, наоборот, четко и лаконично, что же там ему светит впереди по жизни.
— Кеша гадает!
— А в каждой бумажке написано одно и то же, и только хорошее, — сказал я цыганке. Я почему-то знал, что так оно и есть.
— Да-а-а, — цыганка, прямо смотря мне в глаза, честно подтвердила мою уверенность.
Мы поняли друг друга. Зачем людям знать о своем плохом будущем? Оно должно быть исключительно хорошим.
Я не стал просить попугайчика отыскать мне самую лучшую бумажку и пошел дальше.
Он терпеливо сидел на руке цыганки и ждал счастливчика, для которого на вытянутой им из кучки одной бумажки будет написано: вас ждет долгая счастливая жизнь.