Удачно я подошел к клетке — только что сотрудница зоопарка оставила в ней поднос с большой кучей еды. Через несколько секунд обнаружились те, для кого она предназначалась. Судя по всему, это была семейная пара двух макак. Ранее, уже имея опыт наблюдения за обезьянами в зоопарке, я приготовился к интересному представлению, расположившись строго напротив еды.
К подносу с богатым содержимым деловито приковылял самец. Настоящий мужик, подумал я, по-видимому, хочет оценить еду и отобрать самое лучшее для подруги.
Она в это время находилась на довольно большом расстоянии от еды и озабоченно наблюдала за перемещением друга; потом я понял, почему.
Тот, не медля, принялся энергично дегустировать. Шустрые пальчики перебирали еду, отбирая лучшее, тут же отправляя в рот. Ну, ничего себе дегустация, подумал я. А что подумала самка, сложно было предположить, она быстро пробежала мимо самца, оказавшись на другой стороне клетки.
Самец на нее не обращал никакого внимания, по-прежнему выбирая самое-самое, при этом с какой-то показательной издевкой, неспешно и со смаком откусывая и пережевывая. Так были полностью оприходованы огурцы, кабачки и листья салата, затем очередь дошла до кочана цветной капусты, который самец бережно расковыривал, внимательно рассматривал оторванные кусочки, а уже затем их поедая.

Сказать, что самка была опечалена, значит, ничего не сказать. В ее лице отразились все муки и страдания, какие могут быть у женщин-макак в зоопарке. В какой-то момент мне даже показалось, на ее глаза навернулись слезы и в них застыл немой вопрос с беспредельной укоризной: «Что же ты делаешь, сволочь?».
А тот все так же ноль внимания, сам в себе и для себя, методично выжирая еду с подноса.
Продолжалось это варварство минут десять. Мужик ел, женщина смотрела мимо него пустыми глазами, периодически неврастенично почесывая себе то спину, то лапы.
Ждать дальнейшего развития событий мне не захотелось, я хорошо понимал, чем все закончится: он неспешно, вразвалочку, отойдет с полным брюхом от вкусной еды, она быстро подбежит к хилым остаткам и слегка заглушит ими свой душевный голод, думая, понятное дело, о своем, о женском.
Обезьяны – те же люди, только без принципов, подумал я, и двинулся дальше, к клеткам с крокодилами.