Ожидание казни страшнее самой казни. Поэтому практически все сказанное здесь будет посвящено именно ожиданию, мучительному и долгому, изматывающему как морально, так и физически.
Тяжело жить в страхе, считая дни до того главного момента, когда всё произойдет, точно зная, что он придет, но все же с робкой надеждой прислушиваясь к разговорам коллег, — вдруг отменят, — либо по каким-то причинам, известным только там наверху, перенесут, что тоже неплохо.
А началось это еще в прошлом году, ближе к его концу. Довольно буднично нам объявили о том, что всех ждет проверка. Наученные горьким опытом прошлой проверки, мы пришли к выводу – ничего хорошего ждать не стоит. Сердца вновь учащенно забились, а прошлые воспоминания довели нервы до натяжения известной струны скрипки Паганини (еще чуть-чуть – и оборвется).
Однако время шло, нас готовили, но проверка почему-то не начиналась. Вскоре пошли разговоры, что ее не будет вовсе. В конце концов, мы так свыклись с этой мыслью, что поверили в слухи окончательно. А когда нам дали расписаться в каких-то важных бумагах, — типа, проверка пройдена, — то расслабились и возвратили себя в первоначальное состояние нормальных людей.
Так мы и жили, спокойно и счастливо (оказывается, как же счастлив человек, когда ощущает себя совершенно спокойным) несколько месяцев. И вдруг, как снег на голову летом, внеочередное собрание в конце рабочего дня, и зловещее объявление: «Такого-то числа начинается проверка!»
Все выглядели огорошенными, впрочем, не скажу, что уж очень испуганными. Даже пришла мысль, что настроение пофигизма превалировало над страхом. Но, все же, это была та самая проверка, которая дамокловым мечом висела над нашим коллективом еще с прошлого года. Вот она и пришла!
Я не знаю, чем был вызван такой поворот событий, но элемент неожиданности, думаю, являлся в нем основным. Когда до проверки остается несколько недель, а предупрежден ты о ней только сейчас, шансов для маневра, каким бы он ни был, практически отсутствует.
График прохождения проверки был официально оглашен и пошло время мучительного ожидания.
Мне и моим коллегам выпало идти в середине, т.е. мы уже знали, как проходил процесс оценки наших сотрудников, хотя, честно говоря, особого облегчения от этого мы не испытывали, скорее, напротив – чем больше отдаляешь неизбежную неприятность, тем большую боль она приносит.
За это время уже успело «слететь» (такое уменьшительно-ласкательное слово обозначает непрохождение проверки) немало наших сотрудников. Часть из них, чего уж греха таить, была этого достойна, однако непрохождение некоторых вызывало определенное недоумение. Но нам оставалось делать лишь одно — негромко сочувствовать неудачникам и молча про себя молиться, конечно же, о себе.
А затем произошла забавная ситуация. Нас опять в конце рабочего дня собрали – и тех, кто уже прошел, и тех, кому предстояло пройти. Наш коллектив в тот момент был похож на потревоженный улей, только мерное жужжание было очень тихим, чтобы никто не услышал.
Какова причина сбора, что случилось – выдвигалось множество предположений и версий, одна другой глупее и страшнее. Некоторые даже предположили, что проверку решили отменить, что, понятное дело, воспринималось, как неуместная шутка.
В таком настроении мы и собрались, чтобы услышать краткую вступительную речь и … поздравление с праздником. Надо ли говорить, что после этого все вошли в ступор – недоумение и бессмыслица овладели нашими умами.
Привыкшие к ожиданию плохого, даже, можно сказать, скверного, мы никак не могли взять в толк, зачем нас нужно было собирать — неужели только для того, чтобы поздравить? После собрания определенно осталась какая-то недосказанность, которая еще долго очень тихо обсуждалась в коридорах.
Наконец, перехожу к себе, к своим ощущениям ожидания конца.
В тот день я был совершенно спокоен. Но стоит ли говорить, что за неделю до этого я перешел на усиленную антидеприсантную терапию, позволяющую хотя бы на немного уменьшить беспокойство. Это в какой-то степени позволяло снизить накал эмоций и предположений о возможных вариантах исхода предстоящей экзекуции.
Итак, насыщенный успокаивающими средствами, я в тот день был почти совершенно спокоен.
Время неумолимо приближало меня ко входу в дверь. Я стоял перед ней, уже почти готовый зайти, как вдруг она открылась, и до меня донеслось: «Проверка переносится на завтра».
То ли радоваться, то ли сокрушаться. Нет, решительно нет – еще один день мучительного ожидания был мне абсолютно ни к чему. Мало того, случайно выпавшая передышка ввергла меня в панику. Я на самом деле запаниковал, пытаясь углядеть в этом какой-то рок, какое-то особое знамение. Следующая ночь стала ночью приговоренного к смерти.
А потом было утро, долгое ожидание, неразбериха с документами и очередностью входа в дверь, мертвецкий холод в груди и болезненное ощущение потерянности.
А затем я вошел в ту самую дверь…
Что за ней происходило, рассказывать не буду. Скажу лишь, что обратно я вышел человеком, который остался весьма довольным собой. Вряд ли это можно назвать счастьем, но уж несчастным меня назвать нельзя было точно – проверку я прошел.

Не так страшен черт, как его малюют. Ужас не от встречи с чертом, а от его томительного ожидания.