Сначала анекдот из детства, тогда он казался мне очень смешным, сейчас — актуальным.

На капитанском мостике советского морского корабля стоит советский капитан и с ужасом наблюдает, как в его корабль очень скоро въедет зарубежное судно (согласитесь, начало совершенно глупое, но ведь это же анекдот!).
Капитан орет во все горло в сторону иностранцев: «Сворачивай, сворачивай!!!»
Те в ответ: «Нихт ферштеен!!!»
Наш капитан: «Шпрехен зи дойч?!»
Те: «О, я, я!»
Наш капитан: «Сворачивай, ядрена мать, сворачивай!!!»

Вот, собственно, и весь анекдот. Ну, а теперь моя история.

Зашел я вчера в зоомагазин, купить лекарство своему захворавшему коту. Возле прилавка стоят мужчина и женщина, по-видимому, китайцы или корейцы. Напротив продавщица, пытается что-то им объяснить.
Далее сценка, которую я наблюдал со стороны с большим удовольствием, а сейчас попробую ее пересказать.

Продавщица: «Это корм для взрослых собак» (говорит на русском языке).
Иностранцы: «Э, ёнь мань, хрень чу».
Продавщица: «Вот, здесь написано, для каких собак» (достает рекламный буклет и показывает иностранцам).
Иностранцы: «О, да, ёнь мань, хрень чу» (безуспешно пытаясь прочитать содержимое буклета на русском языке).
Продавщица: «Это корм для собак до четырех лет» (на пальцах показывает цифру «четыре»). Громко повторяет, тряся четырьмя пальцами: «Четыре!!!»
Иностранцы: «Ёнь мань, хрень чу. Четире, да!»
Продавщица: «В пакете три килограмма» (цифра «три» на пальцах).
Иностранцы: «Да, три!»
Продавщица: «Корм стоит тридцать тысяч килограмм». Говорит громче: «Тридцать тысяч!» (наверное, думает, что чем громче будет сказано, тем быстрее ее поймут). Берет калькулятор, тыкает пальцами цифру «30000» и показывает результат иностранцам.
Иностранцы: «О, да, да!». Иностранцы явно не впечатлены ценой, судя по интонации их голоса.

В этот момент происходит нечто, развеселившее меня окончательно.

Продавщица: «Недавно у нас был корм по двадцать пять тысяч. Дешевле! Но он кончился».
Иностранцы: «Э, ёнь мань, хрень чу».
Продавщица (вновь громче): «Да, тот был дешевле! Двадцать пять тысяч за килограмм!» (берет калькулятор, выводит на нем цифру «25000»). Иностранцы утвердительно качают головами, радостно улыбаясь, наверное, довольные той полезной информацией о корме, который был, но недавно кончился.
Иностранцы: «Э, ёнь мань, хрень чу. Нам для маленьки сябаки, пожулюста».
Продавщица: «Вот, как раз для маленьких, если два месяца, в самый раз».
Иностранцы: «Э, ёнь мань, хрень чу».

И тут я, как человек, уже почти полтора месяца изучающий английский язык, выхожу на сцену.
Видя, как продавщица полностью исчерпала свои силы в попытках на хорошем русском языке объяснить иностранцам, какой же корм у нее имеется в продаже, перевожу иностранцам: «Ту монтс. Ит ис фуд фор ту монтс догс. Фор янг, нон фор адэлт догс» (вау, мой английский понравился даже мне самому, а о продавщице и говорить нечего – в ее глазах читалось восхищение).
О, боги!!! Иностранцы даже не повернули головы в мою сторону! Я уперся в стену непонимания. Похоже, английский для них был такой же загадкой, как и русский язык.
Продавщица, поняв, что ее мучения продолжатся, попросила у меня прощения за задержку, дала лекарство и возвратилась к иностранцам.
Я же, усмехнувшись, пошел к выходу с засевшей навсегда в голове фразой из анекдота: «Сворачивай, ядрена мать, сворачивай!!!»