Говорят, за границей наших людей можно очень легко отличить от остальных, будь то местные аборигены, либо приезжие из каких-то других стран. Говоря о наших, я имею в виду тех, кто рожден и взращен на территории бывшего Советского Союза.
Впрочем, нужно быть очень острожным, чтобы не ущемить чьих-то излишне патриотичных чувств, ведь, что греха таить, многие уже давно ощущают себя неотъемлемой частью объединенной и всесторонне развитой Европы или уникальной в своем величии Азии (а про другие континенты я и вовсе промолчу).
А вот те, кто это не ощущает, — по каким-то странным и непонятным причинам, — по-прежнему находятся в неопределенном состоянии двойственности, в соответствие с этим и ведут они себя двусмысленно: то нарочито развязано, то излишне скованно, то комично, то откровенно глупо.
Ни в коей мере не хочу проводить какой-то анализ нас самих, просто расскажу одну историю, услышанную недавно, добавлю кое-что от себя, ну, и сделаю пару-тройку выводов.

Итак, история про бывшего нашего, который волею судеб оказался в далекой стране, какой, не скажу, лишь намекну, что страна эта очень развита и туда стремятся многие наши, но попадают самые удачливые и целеустремленные.
Вместе со своей семьей наш человек (далее НЧ) поселился в большом многоэтажном доме. Кроме них там жило множество разнообразного народа – и местного, и такого же пришлого, как НЧ.
На бывшей родине НЧ слыл весьма незаурядным человеком, любознательным и общительным. Поэтому за очень короткое время он познакомился со всеми своими соседями, а также изучил свой дом вдоль и поперек.
И вот однажды гуляя по этажам и дойдя до самого верха, НЧ с удивлением обнаружил, что дверь на чердак открыта. Что за ерунда, скажете вы, подумаешь, дверь открыта!
И будете правы – для нас эта не такая уж и диковинка. Однако для той страны, где теперь жил НЧ, это был нонсенс. Но НЧ об этом еще не знал, а открытая дверь на крышу очень высотного дома манила, намекая на дивные ощущения – с высоты птичьего полета оглядеть весь город.
По правде сказать, увидев какую-то открытую дверь, обязательно хочется в нее зайти, либо заглянуть хотя бы краешком глаза. Не был исключением в этом плане и НЧ. Но, как я уже сказал выше, он был не только любознательным, но и еще очень общительным человеком.
Поэтому НЧ решил не только сам выйти через открытую дверь на крышу дома, но и прихватить с собой соседа, старика, местного жителя, прожившего всю жизнь в этом доме, при этом даже не догадываясь о том, что можно вот так запросто залезть на самый верх и подивиться красотами окружающего пространства.
Сказано – сделано! НЧ вместе с дедом, который в тот момент вновь стал мальчишкой-сорванцом, поднялись по лестнице и через кем-то открытую дверь вырвались на свободу, подставив свои лица ветерку, весело гуляющему на уровне двадцать пятого этажа.
О, эта радость свободы, осознавать, что ты стоишь надо всеми, а внизу, где-то там вдалеке копошатся мелкие людишки, бегая взад-вперед, совершенно не предполагая, что наверху настолько прекрасно. Именно так думал НЧ, пока … не ощутил на своих плечах чьи-то тяжелые руки.
Придя в себя, НЧ увидел, что на крыше вокруг него с дедом стоят полдюжины полицейских с весьма недружелюбными лицами и явным намерением их арестовать. Мгновение, и на руках НЧ щелкнули наручники.
А еще через пятнадцать минут он понуро сидел в полицейском участке, где писал подробную объяснительную о том, как и с каким намерением попал с дедом на крышу и что они там делали.
Откуда же ему было знать, что крыши в той стране, где теперь он жил, являются стратегическими объектами и строго охраняются законом.
НЧ писал и грустно вспоминал свою бывшую страну, где можно было запросто подняться на любую крышу, погонять голубей, поглядеть вдаль, помечтать о дальних странах, что скрывала дымка горизонта.

Теперь коротенькая история от меня.
Случилось это в Бельгии, в Антверпене. Однажды вечером я и трое моих друзей возвращались домой на трамвае. Мы сидели, а возле нас стояла пара, по всем признакам муж и жена. Ехали молча, разглядывая пейзажи за окнами.
Вдруг стоявшие рядом люди заговорили. Согласитесь, весьма занятно услышать в чужой стране, в трамвае, рядом с собой родную речь. Да, именно так — они говорили на русском языке!
Речь шла о каких-то бытовых делах: что-то надо было купить, к кому-то пойти в гости и т.п. Мы же с упорством, достойного уважения, молчали, по-прежнему что-то выглядывая в окне.
А потом черт меня дернул за язык: я на правильном русском языке спросил о чем-то своего рядом сидящего друга. Реакция только что говоривших явно наших соотечественников меня поразила, нет, скорее, ошеломила: они замолчали на полуслове, заметно напряглись, и я явственно почувствовал стену отчуждения, моментально возведенную между нами.
Дальнейший путь все мы продолжали угрюмо молча, лишь бельгийцы что-то весело обсуждали, дружелюбно улыбаясь совершенно незнакомым людям.
Да, кстати, а знаете, что отличает наших людей от других? Угрюмость и замкнутость. Наблюдение это не мое, но я охотно в него верю.

И, наконец, как и обещал, пара-тройка выводов от меня.
Почему мы такие? Сложно сказать. Но это очень заметно по общению в СЕТИ. Я отчетливо замечаю злость, часто переходящую в откровенное хамство. Объясняю это тем, что в СЕТИ легче всего выплеснуть негатив, полученный в реале.
Я не хочу говорить о зависти, но думаю, именно она является причиной такого поведения. Слишком резка грань между людьми, между их благосостоянием (думаю, это главная причина), возможностью иметь нечто такое, что позволяет ощущать себя счастливым и делает нас добрее и терпимее друг к другу.
Две «З» ходят по жизни рядом, как две сестры-стервы – зависть и злость. Кто из них главнее, не решусь сказать, но они делают нашу жизнь мерзкой, а общение невыносимым.
Рецепта от этой болячки я не знаю, но по мере возможности, пытаюсь не допускать рецидива – увы, и я не безгрешен: злюсь и завидую, завидую и злюсь… И лишь немного радует одно — в основном на себя.